- Фрр-ня, - говорят неки и пытаются добраться до моих пирожных.
- Сперва помойте посуду! - кричу я им.
Неки недовольны, но прыгать на стол в моём присутствии не рискуют, а росту, чтобы добраться до заветной тарелки просто так, у них пока не хватает. Пока - ключевое слово: растут они со скоростью небывалой, а в желудках у тварюшек, похоже, чёрные дыры.
Неки - это, вообще, вульгарная японщина. Есть у них такой традиционный персонаж в анимациях: человекообразный, но с кошачьими чертами. Ушами там, хвостиком и повадками. Вот его огульно "некой" и кличут, то есть попросту - кошкой. То, что живёт у меня дома в двух экземплярах, как нельзя лучше подходит под описание, так что слово "неки" пристало к ним очень прочно.
Высокоорганизованные генноинженерные организмы - вот они кто на деле. Подарок Ю Такрилата. Или диверсия Ю Такрилата, или грех его же имени - всё зависит от точки зрения. Когда на его биостанцию прилетела смена, никаких следов хозяина она не нашла. Исчез, испарился - хотя куда можно деться на пустынной безопасной планете, где растительная жизнь еле-еле выползает на сушу, а тектоническая активность на нуле - представить сложно. Но кое-что Такрилат оставил, и это кое-что повергло прибывших биологов в шок, а мою службу - в состояние нервического припадка.
Преступление. Грех. Нарушение всех запретов и заповедей, писаных и неписаных.
Сидевший на Арении отшельник занимался не столько местными изысканиями (хотя ими он занимался тоже), сколько созданием новых форм жизни, причём в соответствии со своими извращёнными вкусами. По всей его станции разгуливали, пища, прыгая и создавая ужасный беспорядок, две крохи - маленькие человекообразные тварюшки с пушистыми ушками и хвостами.
Это было ЧП. Что творилось в Службе - словами не передать. Смену заперли в карантин, а тварюшек отловили, сунули в бокс высшей биозащиты, бокс погрузили в специально пригнанный транспорт и отправили на Плутон - исследовать. Как исследуют на Плутоне, рассказывать нет нужды: все и так знают, что Экзобиотическая лаборатория - место страшное, в высшей степени надёжное и в ещё более высокой степени оснащённое. Геном тварюшек там разобрали по винтику, но ничего особо опасного или таинственного не обнаружили - повторить их можно было бы без проблем, хотя лишь в нескольких биоцентрах - как Такрилату удалось их создать на маленькой биостанции, предстоит выяснять моим коллегам. Они, кстати, всё ещё роют носом Арению - ищут виновника беспорядка. Пока, правда, даже старой какашки не обнаружили. Лаборатория, в итоге, присвоила двум ВГО статус альфа-синий: альфа - за полное отсутствие заложенных в программе развития каверз, а синий - за биохимию, она у них довольно хитрая и всяко нечеловеческая. Человеческого в них вообще немного, кроме внешнего вида и базовых строительных компонентов. Всё остальное - спроектировано. Как - опять-таки, не знает никто, ибо работы тут - на десятки лет научному коллективу, а не одному отшельнику-извращенцу.
- Бум, - говорят неки, - Бум!
Они обнаружили, что прыгать со шкафа - громко. Шкодливы настолько, что спасу нет. Правда, совершенно неагрессивны и весьма чистоплотны - причём чистят и моют не каждый сам себя, а друг друга.
Когда возник вопрос, что же с этими образчиками делать, мнения разделились. Кое-кто предлагал даже утилизировать, но учитывая вполне безопасный статус и весьма вероятную разумность, предложение отклонили. Собирались поместить под надзор в какую-нибудь изолированную экосистему, но тут уж я сам яму выкопал: предложил тварюшек социализировать под надзором СБ. В самом деле, не зря же дедушка Ю их сотворил - вот и посмотрим, какого результата он добивался. Если результат начнёт внушать опасения - примем меры, нет - совсем хорошо, ВГО, чего таить, представляют огромный научный интерес, и наладить с ними коммуникацию было бы очень кстати. Всё это я говорил, как эксперт, абстрактно - моё дело дать рекомендацию, исполнители всегда найдутся... Они и нашлись. Нашёлся, то есть. Путём назначения добровольцем автора идеи.
- Отлично, Людвиг, - сказал мне шеф, когда все копья были сломаны, а утомлённые прениями участники пришли к соглашению. - Ты справишься.
- А... - только и сумел пролепетать я.
- Конечно, - ответил шеф. - Всё обеспечим.
- Но... - попытался я вклиниться снова.
- Ничего, - ободрил меня шеф. - У тебя с детьми в волонтёрском лагере хорошо получалось, я в тебя верю.
Да, с детьми у меня хорошо получалось. Запугивать. Шеф считал, что дисциплина - высшее педагогическое достижение. Детские психологи меня, правда, потом хотели зубами рвать, и больше от нашей организации волонтёров не призывали. Это тоже записали мне в достижения.
И вот, получив назначение, служебный отпуск, комплекс визуального наблюдения и личный аэромобиль на всё время проведения операции, я стал несчастливым обладателем белого пластикового контейнера, в котором что-то скреблось, шебуршало и попискивало недовольными голосами.
Невозможно описать, как мерзко было у меня на душе. В этой самой душе я отъявленный, законченный ксенофоб. Инопланетные формы жизни вызывают у меня омерзение и агрессию. Обезьян выношу с трудом. После контакта с любыми животными дезинфицирую руки, даже если это чистейший соседский заяц, которого меня попросили подержать на руках, "пока Машенька попьёт молочко". Возможно, из-за этих качеств меня и назначили... Не знаю. Знаю только, что выглянувшие из-под крышки ящика мордочки были для меня отвратительными в своей антропоморфности существами, создание которых являлось смертным грехом. Они ведь похожи на человека, эти неки. Похожи - и не похожи одновременно. Всё у них человеческое, кроме ушек, хвостиков и пропорций. Размером они были с младенца, но младенец - непропорционален, у него маленькое тельце, крохотные ручки-ножки и огромная голова, и это - биологическая норма, привычная человеку. Неки были вполне пропорциональны. Не так, как взрослые, разумеется, да и головы у них великоваты по сравнению с телом, но для своих размеров они весьма гармоничны. Сколько им лет - загадка, но судя по скорости роста - чуть больше года. Они весьма активны, довольно хитры и очень глупы. Глупы, конечно - это я утрирую. Человеческий ребёнок в их возрасте куда как менее развит, так что я подсознательно сравниваю их с пятилетними малышами, и вот тут-то начинается странное.
Они ничего не знают о мире и очень мало - о простейших вещах, которые ребёнок осваивает очень рано. Проявления физических законов их удивляют. Социальное поведение для них - тёмный лес. Иногда мне кажется, что некомир, в котором они живут, отличается от моего как груша от расчёски. Это, конечно, можно объяснить дезадаптацией вследствие условий прежней жизни - в замкнутом помещении практически без контактов с людьми. Но вот иные странности заставляют предполагать, что психика у нек всё-таки нелюдская.
Я додумался дать им бумагу с карандашами, и показал, как этим богатством пользоваться. Неки усердно принялись малевать нечто довольно детское - разноцветные палочки, кружочки и прочую чепуху, которая в их глазах наверняка что-то значила. А потом им на глаза попался элемент геометрического узора - обычная современная ритмика, плюс фрактальные элементы. И они идеально точно заполнили узором большущий лист. Я бы не смог его продолжить на глаз. Может быть, один человек из тысячи способен без компьютера, мимоходом просчитать графику такого рода, и из этой тысячной доли людей ещё меньше тех, кто недрогнувшей рукой зарисует результаты расчёта. Маленькие неки - смогли. Как выяснилось позже, абстрактное мышление у них доведено до автоматизма, правда, почти не соотносится с реальностью. Они могут строить весьма красивые башни из кубиков, но удивляются, что башня падает, если вытащить из основания один блок. Легко выявляют геометрические закономерности, но путаются в одежде. С одеждой, кстати, совсем беда - напяливают на себя что попало. Хочешь, чтобы оделись правильно - положи два комплекта в разных углах, а всё остальное - спрячь. Правда, они даже при этом умудряются перепутать вещи друг друга, в итоге у одной - две кофточки, у другой - двое штанишек. Причём обе думают, что всё хорошо.
Если бы за ними приходилось ухаживать, как за настоящими детьми, я бы сошёл с ума. Я не люблю детей. Не настолько, чтобы нарваться на психокоррекцию, нет - но своих иметь не хочу. Впрочем, в СБ это не проблема, скорее плюс. Нек я ненавидел - спокойно, без надрыва, основательно и серьёзно. Они нарушали моё уединение, они копошились, играли, рушили всё на своём пути и от них нельзя было ни избавиться, ни сбежать. Кормить? Обязан. Говорить? Обязан. Играть? Обязан. Откажешься - дезертир.
Каждый день, каждый проклятый, тёплый, солнечный день я проводил в одном доме с двумя нечеловеческими существами, гены которых частью позаимствовали у Homo Sapiens, частью - спроектировали за много парсек отсюда. Я был для них учителем, надзирателем, игрушкой, помехой - и я до сих пор не могу сказать, кем я для них являюсь. Когда приезжавший взять анализы специалист назвал меня "папой", я повредил ему лицо. И мне ничего не было. И даже не стало стыдно. Больше ко мне не присылали гражданских специалистов.
А потом... А потом я взял и привык. Я знаю, что нельзя непрерывно бояться, и, как оказалось, испытывать отвращение непрерывно тоже нельзя. Проводя с тварюшками больше времени, чем с людьми, я привык к их внешности и повадкам. За несколько месяцев они подросли и стали гораздо больше походить на человека. Научились понимать меня, а я научился понимать их. Теперь моё отношение к некам можно даже назвать доброжелательным - по крайней мере, я смирился со своей участью. Правда, об их природе не забываю. Об этом вообще забыть сложно, периодические сюрпризы не позволяют. Например, у них растут и череп, и мозг. Совсем по-другому растут, не как у людских детей. Говорить они толком не умеют. Почему, я не понимаю - это вопрос к нейробиологам, они вокруг моих подопечных разве что с бубном не танцуют. Голосовые связки есть, развитие на уровне, но словарный запас очень ограничен. Понимают меня неплохо. Отвечают - фрр, ня, или, в лучшем случае, "рря". "Рря" - это означает "да". Вместо "нет" чаще убегают. Но кое-какие слова освоили, только объединяют их в единое целое, предложениями не говорят. "Вкусноеда!" - это желание поесть. "Бегатькустыня!" - пойдём погуляем в сад. "Гряяяяяя!" - мы сейчас будем крушить твой дом и нам всё равно, что ты об этом думаешь.
Захожих специалистов они называют баками. Каюсь, это я научил. Меня, когда что-нибудь запрещаю, могут обозвать бякой. Вообще, затрудняюсь сказать, что они обо мне думают. Иногда подходят, тычутся в колени, говорят "рю" - то ли грустят, то ли нежность проявляют, не знаю. Лечится почёсыванием и вкусноедой.
Сегодня покажу им ударопрочный компьютер. Боюсь представить, что из этого выйдет.
